Как-то зимой Михаил Провыч
принес в редакцию «Артиста» свою рукопись, и собравшийся кружок сотрудников просил его прочесть что-нибудь из нее. Михаил Провыч прочел несколько отдельных сцен, которые то захватывали душу, то вызывали гомерический хохот.
Неточные совпадения
«Нет, это мне только так кажется, — пробовал он себя утешить и оправдаться перед собою. — Уж очень много было
в последние дни томления, ожидания и неприятностей, и я скис. Но ведь
в редакциях не пропускают вещей неудовлетворительных и плохо написанных. Вот
принесет Венсан какую-нибудь чужую книжку, и я отдохну, забуду сюиту, отвлекусь, и опять все снова будет хорошо, и ясно, и мило… Перемена вкусов…»
Никогда не забыть мне беседы
в редакции «Русских ведомостей»,
в кабинете
В.М. Соболевского, за чаем, где Н.К. Михайловский и А.И. Чупров говорили, что
в России еще не народился пролетариат, а
в ответ на это Успенский привел
в пример моих только что напечатанных «Обреченных», попросил
принести номер газеты и заставил меня прочитать вслух.
Рефератом этим было на незыблемых основаниях установлено: 1) что стихотворение"Под вечер осенью ненастной"несомненно принадлежит Пушкину; 2) что
в первоначальной
редакции первый стих читался так:"Под вечерок весны ненастной", но потом, уже по зачеркнутому, состоялась новая
редакция; 3) что написано это стихотворение
в неизвестном часу, неизвестного числа, неизвестного года, и даже неизвестно где, хотя новейшие библиографические исследования и дозволяют думать, что местом написания был лицей; 4) что
в первый раз оно напечатано неизвестно когда и неизвестно где, но потом постоянно перепечатывалось; 5) что на подлинном листе, на котором стихотворение было написано (за сообщение этого сведения
приносим нашу искреннейшую благодарность покойному библиографу Геннади),сбоку красовался чернильный клякс, а внизу поэт собственноручно нарисовал пером девицу, у которой
в руках ребенок и которая, по-видимому, уже беременна другим: и наконец 6) что нет занятия более полезного для здоровья, как библиография.
Он
приносил свои статьи, захаживал и просто, к себе не приглашал, много говорил про заграничную жизнь, особенно про Англию. Никогда он не искал со мною разговоров с глазу на глаз, не привлекал ни меня, ни кого-либо
в редакции к какой-нибудь тайной организации, никогда не
приносил никаких прокламаций или заграничных брошюр.